«Театр начинается с вешалки»
/К. С. Станиславский/
Тринадцатилетней девчонкой я впервые попала в Лебедянь, да и то случайно. Моя сестра Наташа, студентка Лебедянского педколеджа, собиралась ехать туда на летнюю практику, и я увязалась за ней. Тогда я даже и не подозревала, что буду задействована в необычном творческом процессе, который определит мою дальнейшую судьбу.
К группе студентов – театралов, в которой оказались и мы с Наташей, подошла Елена Васильевна Кочетова и торжественно сообщила: «Наконец у нас с вами есть собственное новое помещение! Нам осталось всего лишь сделать в нем легкую уборочку».
От этой новости все студенты пришли в такой неописуемый восторг, что мне тоже безумно захотелось принять участие в «легкой уборочке».
Когда Елена Васильевна открыла дверь в «новое помещение» и включила там свет, реакция всех студентов была одинаковой: сначала наступила долгая пауза, затем все дружно расхохотались. Мы находились в страшном полутемном подвале с голыми кирпичными стенами, с черными клоками паутины. Весь подвал был до потолка завален вековым хламом, гнилыми досками и ржавой арматурой. По всему периметру подвала возвышались громадные железные шкафы устаревшей ненужной системы вентиляции. Пахло гнилью и мышами
«Я думаю, можно приступать к репетиции», – пошутил кто-то. Нам не хватило целого дня, чтобы вытащить на помойку весь хлам из подвала: «остановились» уже поздней ночью. На следующий день отыскали старое корыто и стали разводить в нем цемент, смутно представляя, как это делается. За нашими действами молча наблюдал педагог Анатолий Иванович Бахтин. Он в шутку назвал Елену Васильевну «Ответственной бетономешалкой» и великодушно вызвался быть нашим прорабом. Когда он привез откуда-то электрическую бетономешалку, работа закипела, как на большой стройке: мы с девчонками учились разводить в бочках известковое молочко, а единственный парень в нашей женской бригаде – Коля Рубцов – постигал ремесло штукатура. Никогда не державший в руках шпатель, он один оштукатурил и ошпаклевал весь подвал! Мы работали с каким-то фанатизмом, совершенно не чувствуя усталости от физического труда: белили, красили, разбивали по очереди тяжелой кувалдой гигантские вытяжные шкафы и по частям уносили их на свалку. Тогда я поняла, как мало надо для того, чтобы много сделать: прекрасную компанию, кусок хлеба с майонезом и веру в результат своего труда.
Уже перед закатом солнца мы обычно набирали с собой еды и шли отмываться от грязи и побелки на Дон. Дни стояли жаркие, и по вечерам на реке было еще много отдыхающих. Бурная радость от проделанного труда совершенно избавляла нас от усталости, и после очередной оштукатуренной стены Коля лихо нырял с моста по нескольку раз подряд: выплывал на берег – и тут же опять бежал на мост!
Самой «радостной» работой было украшение театрального подвальчика: роспись стен, развешивание театрального занавеса, рисование панно на заднике. Почему-то особенно запомнился один эпизод: по нашей задумке, на панно среди силуэтов театральных персонажей мы хотели нарисовать танцующего пуделя. Ни у кого из нас не получались задние лапы, и мы стали искать какую-нибудь натуру, с которой можно срисовать. Этой натурой оказался кот Елены Васильевны. Кота Антипа поставили на стол и подняли за передние лапы «во весь рост». Он орал и сопротивлялся так, что приходилось держать его втроем. Наконец портрет пуделя был завершен.
К обживанию нашего театра активно подключились сотрудники: сантехник Василий Николаевич и старенький электрик дядя Ваня. Они приваривали к стенам вешалки для костюмов, сколачивали из старых деревяшек новую мебель. Когда дядю Ваню попросили повесить скромные плафоны, взятые со склада, он вдруг неожиданно воспротивился и заявил:
— «Я такие бяковые светильники вешать не буду!» — и исчез.
Появился он вскоре с большущими коробками, извлек из них две красивые сверкающие люстры и с чувством выполненного долга прицепил их к потолку:
-«Вот теперя – настоящий театр!»
(И только спустя несколько лет стало известно, что эти великолепные люстры он стащил из учительской).
— «Отлично!» — оценил всю проделанную работу Анатолий Иванович Бахтин.
…Практика у сестры закончилась, и я покидала театральный подвальчик со слезами. Но, уезжая, я уже твердо знала: учиться поеду только сюда!
Педколледж я уже закончила. Теперь я в нем работаю. И мой театр по-прежнему остается для меня моим вторым домом.