У нас одни и те же функции
В моем старом студенческом конспекте по теории режиссуры сохранилась запись:
«Три основных функции режиссера:
организатор, истолкователь, воспитатель».
«Три основные функции педагога:
организатор, истолкователь, воспитатель».
— А мы с вами коллеги, — говорю ребятам.
— «Сослуживцы!» — соглашаются они. Много рассказывают мне о своих практических занятиях с детьми и делятся между собой впечатлениями своей практики. «Проигнорировать ребенка в чем-то легче всего, а ты попробуй понять его, это куда сложнее и важнее», — выдает студент свои соображения, в надцатый раз «изобретая колесо».
Слушаю его и про себя думаю: «А мне-то вас понять – не всегда и получается…»
Однажды меня ужасно разозлил незнакомый первокурсник. Он стоял с приятелем на ступеньках колледжа и эмоционально кому-то жаловался: «Терпеть не могу поэзию! Ненавижу!!!» От этой бесстыдной демонстрации невежества стало дурно. Едва сдержалась, чтобы не обозвать его идиотом. Прошла мимо. Что-то заставило меня вернуться. – «Молодой человек, — говорю, — Идемте со мной, шкаф передвинуть поможете!» Он нехотя за мной поплелся! В это время девочки в театр пришли, удивленно спрашивают: «Елена Васильевна, а зачем этот шкаф переставлять?»
— «Надо», — говорю и сама не знаю, что дальше делать буду. А у девочек в репертуаре были красивые поэтические произведения, над которыми мы успели хорошо поработать.
— «Помоги мне еще, — говорю злостному ненавистнику поэзии, — Посиди, послушай девочек, нам необходимо свежее мнение честного человека».
Сидит, слушает… Девочки почувствовали внимательного зрителя, и так у них все ладненько получается: зачитались, заигрались… У гостя моего на лице появляется выражение приятного изумления.
— Ну как? – спрашиваю.
— Здорово! – отвечает, — Мне очень понравилось!
— А за что же ты так рьяно поэзию проклинал на ступеньках?
Засмеялся, смутился: «Да это я так ляпнул, не подумав. У меня слово «поэзия» ассоциируется со школьными «речевками», когда нас заставляли стоять «руки оп швам» и говорить громко… А вы представляете урок литературы, на котором читается наизусть задание на дом «Письмо Татьяны Лариной» — восемь раз подряд за урок читается, и семь раз из восьми – отвратительно?!»
И тут я поняла: это мне надо учиться у него. Учиться непримиримости – с серостью, пошлостью, заштампованностью.
Выяснилось, что помимо школьных «обязалок» с поэзией его жизнь никак и никогда не пересекалась. Читать любил много – и все, кроме стихов. Оказалось, что с ним очень интересно общаться. Способный гитарист, любит музыку…
— «Но ведь звучащее слово, — говорю – Это та же музыка: в нем есть свои мажоры и миноры, свои темпы и ритмы, свое интонирование – и все, — все то же!»
Предложила ему поэкспериментировать: взять произведение для чтения (из того, что предложу на выбор) – и отнестись к звучанию слова как к музыке. Говорю: «Я же тебя не собираюсь «руки по швам» ставить – читай на здоровье хоть на четвереньках, хоть вверх ногами – как тебе захочется!»
Тему матери он читал стоя на коленях!
Он стал самым лучшим чтецом в нашем театре. Сколько мы с ним за пять лет перечитали и стихов, и прозы – не счесть. Зрители вспоминают: «Второго такого Максима у нас никогда не было…» А я знаю: и не будет!
… Новички приходят в театр еще неосознанно, чаще – из любопытства: а что там такое? Был случай, когда парень пришел к нам «целеустремленно». С определенной целью… «подзаработать» (когда позволяли ресурсы, театралам платили повышенную стипендию).
Денис хотел мопед.Давно мечтал о нем, но у мамы была маленькая зарплата. Любую работу выполнял он в театре: драил полы, девушкам платья подшивал. Целый год копил он на желанный мопед, но однажды случилось непредвиденное…
Мы с ребятами подбирали музыкальное сопровождение к фестивалю чтецов. Денис молча лежал на реквизитных шкурах и слушал музыку Баха, Моцарта, Альбинони. Было уже поздно, а жил он на самой окраине Лебедяни. Отправить его домой у нас никак не получалось. «Ну еще десять минут… ну еще пятнадцать», — просил он.
Позже от его мамы я узнала, что на следующий день Денис собрал все свои «мопедные» сбережения и привез из Липецка целый рюкзак кассет с классическойм узыкой!
Только проработав много лет со студентами, я стала понимать, что такое настоящие победы. Это – не дипломы, не завоеванные места на фестивалях и конкурсах, не восторженные овации зрителей. Истинные победы свершаются в тот момент, когда ребята начинают ценить настоящие искусство: познакомившись с одним стихотворением, рыскают по библиотекам в поисках произведений полюбившегося автора; новыми глазами перечитывают то, к чему отбила интерес школьная рутина, неожиданно открывают для себя чужую им ранее классическую музыку.
Молодость изобретательна. У студента эта изобретательность особенная. Только студент умудрится из окна третьего этажа общежития поймать на спиннинг заблудившуюся курицу, украсить свою бейсболу снятой в поезде табличкой «Ящик для мусора», прыгнуть с любительским парашютом и на лету попытаться надеть очки, спрятанные перед прыжком в рукаве свитера.
Я учусь у них этой изобретательности, которой так остро не хватает нам в нашем возрасте. Именно поэтому художественное чтение в нашем театре выросло до «театра одного актера». Только поэтому у нас родился экспериментальный спектакль «Откровения» (по поэтическим произведениям Роберта Рождественского). Стихи этого автора мы перепробывали и петь, и читать, и играть, и танцевать. Двухтомник Рождественского стал для меня учебным пособием по мастерству актера.